Российских матерей надо лишить права отказываться от вакцинации детей. Такое заявление сделал главный государственный санитарный врач Геннадий Онищенко. По его мнению, действия матерей, выступающих против прививок, являются "преступными", передает "Эхо Москвы".
В настоящий момент Г.Онищенко совместно с детским уполномоченным Павлом Астаховым обсуждают возможность выступления с соответствующей законодательной инициативой, которая сделала бы прививки детей обязательными вне зависимости от желания родителей.
"Имеет ли право мать, будучи сама привитая, защищенная, ставить ребенка под угрозу заболевания?" – задается вопросом Г.Онищенко. Он призвал россиян "не заставлять детей становиться мишенью инфекционной агрессии вследствие предубеждений".
Напомним, в России проводятся прививки против десяти инфекций: вирусный гепатит В, туберкулез,
дифтерия, столбняк, коклюш, корь, краснуха, эпидемический паротит, полиомиелит и грипп. По закону, родители ребенка должны подписать согласие на прививку или отказ от нее.
Источник - http://via-midgard.info/news/in_russia/7700-onishhenko-materej-neobxodimo-lishit-prava.html
Еще раз о том, как нас одурачивают и о прививках, которые нам так навязывают и даже хотят лишить права - отказать медикам в их вводе в тела Наших с Вами детей.
Вакцинация – это массовое убийство!
Диана Нигматуллина, 15 ноября 2010
Технология обмана телезрителей очень проста и незатейлива: неугодные слова вырезаются, а оплаченные слова оставляются. И мы этому верим! Этот нахальный обман продолжается много лет, т.к. за него почему-то никого не наказывают...
А чьи это ушки торчат?.. или «Игры, в которые играют люди»
Антонина Боровлёва
А не рассказать ли мне о том, как я снималась в телепередаче на ТВЦ про прививки? Почему не рассказать? Тем более, что эта статья (в отличие от телепередачи «Охуж эти детки» в ток-шоу «ВРАЧИ» от 28.09.2010 на ТВЦ), выйдет без купюр.
Возможно, я бы и не стала заниматься этой графоманией, если бы не одно но…
Коллеги по работе (врачи-гомеопаты), дружно отказывались от «почётной» миссии выступить в телепередаче о прививках. У каждого была своя уважительная причина. Кто-то не мог по причине занятости, а кто-то по той причине, что уже побывал в подобной «переделке», и решил больше в этом не участвовать, поскольку финал всегда был как «под копирку».
Искусно сделанная нарезка отснятых кадров напрочь убивала тот message (как это принято выражаться на маркетинговом сленге, а по-русски говоря ― идею), что пытался донести до телезрителей врач-гомеопат, тщётно старавшийся сказать людям горькую правду о прививках… Вместо вырезанных кадров бедолаги-гомеопата, на фоне в лучшем случае его блуждающей улыбки (иезуитски тонко вставленной в самом неуместном месте) широкой кистью и уже без купюр рисовалась убедительная история, сотканная из мнений медицинского истеблишмента о необходимости, важности, безопасности, исторической значимости прививок.
Что оставалось в умах и сердцах телезрителей после просмотра такой передачи? Правильно! Неубедительный образ врача-гомеопата, голословно возражающего против прививок, который толком ничего умного и не сказал, и искусно сформированная убеждённость в том, что прививки – «это сила»! И никто из телезрителей никогда и не догадается, что за кадром информации было так много, что всем, кто снимал передачу, было над чем задуматься…
Силу телевидения сложно преувеличить. Оно надёжно штампует мнения на нужный манер, и эта технология «откатана» и безупречна… Помните, как там было сказано у В. Пелевина о мультимедийном маркетинге? Его цель – «проложить в уме телезрителя борозду, вдоль которой он мог бы думать и дальше, углубляя её при каждом движении мысли…». Нужная глубина и направленность борозды определяется финансовыми интересами спонсора телепередачи.
Отдавая себе отчёт во всём происходящем, я, как и мои коллеги, долго отнекивалась от предложенной «почётной миссии» ещё и потому, что слишком хорошо знала кухню формирования общественного мнения и все её манипулятивные технологии.
Откуда?
К сожалению, когда-то по причине нищенской врачебной зарплаты и сложившихся жизненных обстоятельств мне пришлось почти десять лет отработать в фармбизнесе (сначала медицинским представителем, затем региональным менеджером, и далее менеджером отдела маркетинга)… Поэтому, когда редактор программы начала активно убеждать меня в том, что они зовут меня на независимую передачу, и нет никакого спонсора (а соответственно, не будет никакой цензуры), я никак не могла ей поверить, намекая, что у федерального-то канала, наверняка бывает хотя бы федеральная цензура...
В итоге, я согласилась на видеосъёмку, но не по причине возникшего вдруг доверия к редактору программы, а просто потому, что моя совесть упорно и качественно напоминала о себе, не давая покоя… Ну, хоть кто-то же должен пытаться пробить эту стену молчания, замалчивания, активного утаивания правды о прививках! Даже если это и борьба с ветряными мельницами, и абсолютно бесперспективное занятие… Где-то внутри блуждала надежда: «А вдруг действительно без цензуры?». И я отправилась на телепередачу, как агнец на заклание.
А дальше был привычный сценарий нарезки кадров (снова как «под копирку»)…
Поскольку всё мое выступление на телепередаче «Ох уж эти детки» в теле-шоу «ВРАЧИ» о пагубном влиянии прививок в основном было построено на аргументах и фактах, то редакции программы не осталось ничего другого, как просто их вырезать, оставив лишь видеосюжеты с не кастрированными доводами оппонента, а также кадры с моей улыбкой и «эмоциональными историями» из жизни. Но для любого думающего человека в таком сложном вопросе, как прививки, вызывающем огромное количество споров, должна быть хоть какая-то аргументация, иначе чего стоят все эти эмоции?
Вот такая милая и незатейливая цензура.
С одной стороны ТВЦ делает демократичный жест и приглашает экспертов выступить как «ЗА», так и «ПРОТИВ» прививок, но при этом незаметным для телезрителей способом в нужных моментах просто закрывает рот тем, кто «Против». Беспроигрышный сценарий, главное, чтобы никто не заглянул на кухню в момент приготовления этого красивого блюда, которое должен скушать телезритель…
А теперь немного поподробнее о том, какие же мысли «выплеснули» за кадр эфира программы «ВРАЧИ» от 28 сентября 2010.
1. Я пыталась донести до зрителей зала (вот уж кто не даст соврать, поскольку слышал всё, что я говорила, а не только то, что осталось в «нарезке»), информацию о том, что прививки истощают иммунную систему. Было приведено мнение онкоиммунолога профессора В.В. Городиловой (её открытое письмо выложено в Интернете) о том, что непрекращающийся поствакцинальный период (при таком интенсивном графике прививок) нередко является причиной формирования иммунодефицита и даже онкологических заболеваний у детей. Я говорила о том, что такие детки с ослабленным иммунитетом, как правило, и составляют категорию часто болеющих, и бесконечные курсы антибиотиков отнюдь не прибавляют им здоровья, по причине чего их мамы пытаются обратиться к альтернативной медицине.
2. Я говорила о том, что вакцинация новорождённых – безответственное безумие, поскольку у младенцев иммунная система ещё незрелая, и она начинает функционировать в пределах некоторой «нормы» лишь через полгода, и что ребёнку нужно дать адаптироваться, созреть, а врачам изучить его иммунный статус (на предмет иммунодефицита), прежде чем внедряться с прививками.
3. После возражения оппонента по поводу того, что попадание нейротоксичных солей ртути и алюминия (содержащихся в качестве консерванта в прививках) в наш организм – совершенная ерунда по сравнению с тем, что попадает нам с едой, мне пришлось напомнить врачам о том, что разные пути попадания яда в организм имеют разные последствия. Одно дело, когда яд пройдет через внутренние барьеры организма для обезвреживания токсинов, и совсем другое – когда яд вводится прямо в кровь, минуя эти этапы (природа не предусмотрела, что младенцам в кровь будут вводить соли тяжёлых металлов, поэтому не успела выстроить эволюционные методы защиты от этой беды…).
4. Я говорила о связи вакцинации и роста аутизма среди детей, приводила статистику США о том, что если в 1950 г. (когда национальный календарь состоял всего из четырёх прививок) аутизм развивался всего у одного ребенка из 10 000, то сегодня аутизм поражает одного из 100 мальчиков и одну из 400 девочек. К сожалению, эту информацию вырезали, как и многое другое. Зрители так и не узнали, что нейротоксичные эффекты солей ртути, входящих в состав вакцин, аналогичны тем, что возникают при болезни Альцгеймера и аутизме. А так как мужской половой гормон тестостерон повышает нейротоксичность ртути, то это и объясняет тот факт, что мальчиков, страдающих от аутизма в результате прививок, в четыре раза больше, чем девочек.
5. Я говорила также о том, что, помимо солей тяжёлых металлов, в вакцины при их приготовлении проникают вирусы, бактерии, простейшие, грибки. О том, что многие партии вакцин заражены микоплазменной инфекцией (что очень опасно, т.к. микоплазмы могут вызывать аутоиммунные заболевания), вирусом птичьего лейкоза (онкогенный вирус).
6. Я говорила о том, что наши бедные, замученные огромными приёмами поликлинические врачи, совершенно не владеют знаниями по клинической иммунологии (поскольку, во-первых, им в медицинских институтах не преподавали такую дисциплину, и, во-вторых, от усталости у них не возникает желания её изучать). По этой причине педиатр не может быть экспертом в вопросе прививок. Из всей этой мысли в «нарезке» осталась фраза: «у врачей не возникает желания изучать эту тему». Я пыталась донести мысль о том, что прежде, чем вести ребёнка на прививки, родители должны хотя бы проконсультировать малыша у специалиста – иммунолога, дабы избежать постпрививочных несчастий.
7. Очень забавно был скомпонован эпизод с данными о статистике. На моё утверждение о том, что у нас нет должной статистики по прививочным осложнениям (я имела в виду доступность этих данных), было приведено мнение оппонента о том, что такая статистика есть в специальном институте, который собирает эти данные. Однако, насколько я помню, следующее уточнение оппонента о том, что эта статистика недоступна, редакция телепрограммы срезала за ненадобностью и несоответствие задуманному сценарию.
8. Когда речь зашла о страшной вспышке дифтерии, я приводила пример того, как могут быть успешны обычные противоэпидемические мероприятия на примере Польши (именно они не позволили распространиться дифтерии из Украины в Польшу, в то время как в России власти отчаянно и безуспешно пытались решить проблему «максимальным прививочным охватом»). Далее был очень забавный эпизод. Моего оппонента спросили о том, привита ли она. Выяснилось, что в детстве она часто болела, и по этой причине не была привита (как и её сестра), из-за чего ей пришлось переболеть коклюшем, воспоминания о котором врезались в память на всю жизнь. На вопрос: «А сестра тоже заболела?» последовал ответ: «Нет, её изолировали от меня». Я попыталась привлечь внимание к этому яркому примеру эффективности банальных противоэпидемических мероприятий, но редакция «зарезала» весь отснятый эпизод (наверное, как несоответствующей «направлению и глубине прокладываемой в умах телезрителя прививочной борозды»)…
9. Далее оппонент заявила, что наш национальный календарь прививок не такой большой, по сравнению с другими странами. Она также сетовала на то, что родители, не делающие ребёнку прививки, лишают его международно-закреплённого права быть защищённым от инфекций. Я попыталась предостеречь от слепой веры в доброту международных организаций и таким родом закреплённых прав, и привела пример северных штатов Нигерии, которые в 2004 году бойкотировали вакцинацию от полиомиелита, подозревая ВОЗ в осуществлении кампании стерилизации. Проведённые тогда исследования обнаружили, что эта вакцина была способна приводить к бесплодию, поскольку содержала эстрадиол (основной и активнейший женский половой гормон), и во время прививки организм производил антитела к этому гормону.
Мне обещали на выходе из телестудии этот эпизод не срезать, но он был уничтожен, как и другой: в 2007 году в украинских средствах массовой информации просочилась информация о том, что массовая прививка от кори и краснухи жителей Украины является скрытой кампанией по сокращению населения. Одним из спонсоров этой «гуманитарной вакцины» для Украины стал частный фонд, основателем которого является американский миллиардер Тед Тёрнер (широко прославившийся своей борьбой за разрешение абортов и ограничение рождаемости в странах третьего мира).
10. Финал съёмки программы был эмоционально захватывающим, но он тоже не вошёл в «нарезку». Телеведущий спросил меня: «А вы могли бы маме непривитого ребёнка дать гарантию, что её ребенок не заболеет и не умрёт от инфекции, если ему не была сделана прививка?». Мне пришлось ответить вопросом на вопрос: «А Вы могли бы дать гарантию маме прививаемого ребёнка, что он не пострадает от этой прививки и не станет инвалидом?» Ответа на мой вопрос не последовало.
Уже после выхода передачи в эфир я написала письмо редактору, уговорившей меня на эту видеосъёмку, и выразила ей своё «непозитивное» отношение по поводу цензуры на телеканале. В ответ я получила письмо, в котором говорилось о том, что «в эфир невозможно поставить 40-60 минут беседы с одним врачом», а также о том, что мои «домыслы о какой-то цензуре про прививки – более, чем заблуждение».
Кстати, понимая, что нарезка кадров неизбежна, т.к. действительно времени программы не хватает на полную демонстрацию отснятого материала, ещё в стадии переговоров перед телесъёмкой с редактором я просила своего присутствия при формировании окончательной версии видеосюжета (дабы не были смещены акценты моего выступления), но мне в этом отказали, пообещав, что всё будет хорошо. Но как оказалось, понятия о том, что такое «хорошо» у всех разные…
В письме меня также призывали не бороться с ветряными мельницами и прямо намекали: «Вы очень преувеличиваете значимость и сенсационность своего выступления».
Мне пришлось ответить: «У меня была возможность рассказать горькую правду о прививках, но вы срезали все аргументы, которые были приведены (чего не сделали у моего оппонента), и я, как бывший маркетолог, хорошо понимаю зачем... Бог Вам судья. В вашей программе могли прозвучать убедительные аргументы, и если бы они вышли в эфир, возможно, были бы спасены от осложнений ни в чём не повинные дети, потому что их мамы хотя бы задумались о том, что вкалывают их детям. Пусть это останется на Вашей совести».
Ответное послание прозвучало уже по-человечески: «Антонина, я сама лично против прививок, так как лично в детстве пострадала от них, попав в больницу, и переболев тем вирусом, от которого мне вкололи прививку в детском саду без ведома моих родителей. И я против прививок новорождённым в роддоме. Но это моё личное мнение. Оно может не совпадать с мнением руководителя программы и тем более с мнением наших ведущих-врачей. Но опять же, это никак не связано с цензурой. Просто у каждой программы есть идейный руководитель (шеф-редактор, режиссёры, продюсер), их профессиональное право утверждать и ограничивать круг тем, работать на монтаже. Ни вы, ни я не имеем полномочий и возможности решать это за них, даже при огромном нашем желании».
Вот так всё просто. «Они имеют право ограничивать»… Конечно, заказывает музыку тот, кто платит. Как вы думаете, кто платит в данном случае? Чьи же это ушки торчат из новой программы, актуализирующей тему прививок в текущем 2010 году? Не догадываетесь? И не надо… Зачем вам это знать сейчас. Работа по прокладыванию колеи в ваших мозгах идёт тихо и планомерно, вам незачем об этом догадываться…
Эта колея с каждой подобной программой становится глубже и глубже, и когда убеждённость в том, что «прививки – это сила», достигнет нужного градуса, вам вновь подсунут очередную идею о необходимости вакцинироваться какими-то новыми вакцинами (к примеру, от ветряной оспы, гепатита А и пр.). А ещё лучше, довести градус общественного мнения до той степени, когда можно будет принять новый закон, который сделает прививки в России обязательными. Ух, сколько же тогда можно будет закупить в страну вакцин!
Вот такая игра…
Жаль только, что неё вовлечены наши с вами детки… Видит Бог, они ни в чём не виноваты! И, если бы у ТВЦ было бы реальное желание показать обе точки зрения на эту проблему (а не «нарезать» нужные кадры для создания плацдарма общественного мнения с целью пополнения национального прививочного календаря или ужесточения текущего законодательства), то у многих телезрителей был бы шанс хотя бы узнать, что вкалывают их детям.
БоровлёваАнтонина – врач-гомеопат.
Смертельная прививка
Кристина Колебек
Сегодня такой сладкий шестнадцатый День рождения моей дочери, но мы не будем его праздновать. Вместо этого я зажгу в её память свечу, а когда я задую её, то загадаю желание. Моё желание – чтобы матери во всём мире думали и смогли принять решение, основанное на знании. Это решение предотвратит бессмысленные трагедии и никогда не даст матерям испытать мою боль.
История Лауры
После сорока одной недели беременности здоровая, прелестная крошка Лаура Мэри вошла в этот мир 27-го июля 1986 г. Дома нас восторженно приветствовали семья и наши друзья, с тревогой ожидавшие появления нового члена семейства. Они завалили её таким количеством красивых маленьких розовых платьев, что мы шутили, что она не сможет износить их за всю жизнь.
Наша жизнь изменилась полностью. Теперь она вращались вокруг прогулок с коляской в парке, посещений друзей, смены подгузников, ночных кормлений и покупки ещё меньших по размеру розовых платьев. Мы стали родителями, мы имели теперь настоящую семью, и жизнь была прекрасна.
Я повела Лауру на проверку к педиатру. Последняя была немолодой, любезной и приветливой женщиной. Она была очень довольна развитием и весом Лауры в 3 месяца. Она сделала ей прививки DPT (АКДС – прим. перев.) и оральной полиовакцины. Я не задавала никаких вопросов, т.к. знала, что дети всех моих друзей получили в том же возрасте те же самые прививки, и все «хорошие матери» прививают своих детей, чтобы защитить их. Мы покинули кабинет педиатра и отправились домой.
Лаура была очень беспокойна. Для неё это было необычно. Она громко плакала в своей коляске. Когда мы добрались домой, я поняла, что она мочилась так много, что в коляске всё промокло. Затем её плач превратился в крик, потом у неё поднялась температура. Нога опухла, стала красной и горячей на ощупь. Я позвонила педиатру и та сказала, что это «нормально» и чтобы я дала ребёнку темпру. Я дала темпру и почувствовала себя спокойней, ведь педиатр убедила меня, что это нормально.
Лаура продолжала кричать, и я больше не могла её успокоить. Все мои инстинкты подсказывали мне, что это не было нормально, но я была молода, это был мой первый ребёнок, и я доверяла врачу. Я не могла держать Лауру на руках, потому что на руках она начинала кричать ещё громче – казалось, любое движение её ноги причиняло ей ужасную боль. Я положила её в кроватку, и она кричала, пока не заснула. Это принесло мне огромное облегчение. Темпра работала и доктор, вероятно, была права. Я подумала, что глупо было так беспокоиться. Спустя короткое время Лаура проснулась, крича, и провела весь вечер, то крича, то засыпая.
У неё не было совершенно никакого аппетита, и ничто не могло остановить её крик. Наконец, пришло время сна, и она кричала в своей кроватке, пока не заснула. Она никогда не кричала раньше перед сном, и я чувствовала себя очень неуютно оттого, что оставила её, но когда я держала её на руках, она кричала ещё громче. Мой муж пришёл с работы домой, и я рассказала ему обо всём, что случилось в тот день. Лаура крепко спала в своей кроватке; она, казалось, чувствовала себя лучше и мы решили не волноваться...
А я должна была волноваться!
Утром я проснулась и была поражена, что муж проспал. Я сразу поняла, что что-то не в порядке, и беспокойство прошедшей ночи вновь охватило меня. В ужасе я подбежала к её кроватке. Лаура выглядела как-то неестественно. Я зажмурила глаза и снова открыла их, думая, что это сон. Но когда я открыла глаза, она выглядела мёртвой.
Я впала в шок, и всё, что дальше происходило в тот день, осталось в моей памяти расплывчатым пятном. Я тронула её, она была очень тёплой. Я закричала мужу, чтобы он звонил 911.
Я смотрела, как он делал искусственное дыхание. Я оцепенела и не могла двинуться. Он пробовал оживить нашего ребёнка, но напрасно. Он крикнул, чтобы я открыла дверь парамедикам. На какое-то время я вернулась к действительности, пошла и открыла дверь. Теперь я могла двигаться, но не могла говорить. Я стояла в оцепенении, тряся головой и чувствуя себя совершенно беспомощной, в то время как парамедики, полицейские и пожарные пробегали мимо меня в наш дом.
Я не плакала, я хотела крикнуть им, чтобы они её оставили в покое, но я не могла говорить. Она лежала на полу, а они трясли её крошечное тело в маленькой спальне со стенами, покрашенными в желтый цвет, и обоями с клоунами. Я стояла там, молясь в душе, чтобы они оставили её в покое, чтобы они вышли из её спальни, и чтобы я проснулась от этого страшного сна.
Я услышала, как кто-то сказал, что есть слабый пульс, и во мне проснулась надежда. Амбуланс помчал Лауру в больницу. В это время детективы ввели нас в другую комнату, и допрос начался.
Они решили, что моего мужа и меня следует допросить в разных комнатах. Я сразу поняла, что они подозревают нас. Все мы знаем, что здоровые дети не умирают внезапно и просто так. Я была безмолвна. Я уже решила, что всё произошло так или иначе по моей вине, и хотя я не была полностью уверена в том, что же именно я сделала, чтобы убить её, я была убеждена, что каким-то образом причиной всему была я. Возможно, я была наказана Богом за грех, или, возможно, это случилось потому что я оставила её кричать, пока она не заснула той ночью.
Факт оставался фактом: мой ребёнок был мёртв, а у «хороших матерей» дети не умирают.
Муж начал резко возражать против характера задаваемых вопросов, и потребовал, чтобы нас немедленно доставили в больницу, чтобы мы могли видеть нашего ребёнка. Детективы, наконец, взяли нас в больницу. Там нас привели в «комнату плохих новостей». Вошёл доктор и настоял на том, чтобы мы сели перед тем, как он начнет говорить. Он стал говорить о том, что они пробовали и то, и это, и, наконец, сказал слова, которые эхом будут звучать в моих ушах всю жизнь:
«Она умерла».
Педиатр, которую я так уважала и перед которой преклонялась, не выдержала и заплакала, когда я сообщила ей эту новость по телефону. Она не могла решить, что же ей делать. То она защищала прививку, то обвиняла её и тех, кто сказал, что она безопасна, в смерти моего ребёнка.
Потом она сказала мне, что у неё был другой младенец, мальчик, умерший после той же самой прививки.
Детективы отвезли нас домой. Они задавали так много вопросов и так часто повторяли их, что, наконец, сами от этого устали. Всё вертелось вокруг нашего возможного участия в деле. Они обыскали всё в поисках следов незаконного проникновения в дом. Муж вновь и вновь говорил им о необычном поведении ребёнка с того времени, как он получил прививку.
Все наши знакомые побывали у нас. Я делала кофе и прибирала в доме, словно это был обычный день из тех, в которые мы принимали гостей. Шок – странная и одновременно замечательная вещь. Вы не понимаете, что происходит с вами.
Мои родители настояли, чтобы я переехала на несколько дней к ним, пока муж и друзья выполняли страшную работу, собирая вещи в детской. Комната, которую я украшала с такой любовью, стала такой пустой и источником такой боли...
Несколько дней спустя, после похорон и крошечного белого гроба, который был настолько мал, что мой муж нёс его один, я, наконец, вышла из шока и позволила себе выплакаться. Я рыдала обо всём, что никогда уже не случится в моей жизни. О балетной студии, в которую я никогда не поведу свою дочь. О её свадьбе, на которую я никогда не приду. О внуках, которых я никогда не увижу. Обо всех мечтах, связанных с дочерью, которые никогда уже не осуществятся. Я рыдала обо всём, что было и обо всём, что никогда не случится. Во мне была пустота, угрожавшая поглотить меня целиком. Это были самые чёрные, самые страшные дни в моей жизни.
Детективы, в конце концов, убедились, что мы не вредили нашей дочери каким-либо образом, и следствие о причинах её смерти завершилось. Мы остались без ответов.
Доктора не желали говорить о её смерти в контексте какой-либо связи с прививкой и, один за другим, отказывались отвечать на наши вопросы. Мне неоднократно говорили, что «польза перевешивает». Мне даже говорили, что смерти от прививок «ожидались» в войне против болезней, но эти потери, считалось, должны быть на «приемлемом» уровне. Однако для меня, для матери, потерявшей своего ребёнка, это не показалось приемлемым.
Наконец, несколько месяцев спустя коронер сказал нам, что причиной смерти был СВДС (синдром внезапной детской смерти), что означает «причина неизвестна», и отказался дать нам копию протокола вскрытия.
Потребовался почти год, чтобы мы получили этот протокол. К нашему ужасу, мы поняли, что результаты вскрытия были скопированы непосредственно из монографии о вакцине, из раздела «Противопоказания». Было написано следующее:
«Сообщается о случаях синдрома внезапной детской смерти после проведения прививки вакциной, содержащей компоненты против дифтерии, коклюша и столбняка. Однако значение этих сообщений неясно. Общим фактором является возраст от 2 до 6 месяцев, в котором проводилась первичная иммунизация, в то время как пик большинства внезапных младенческих смертей приходится на возраст от 2 до 4 месяцев».
Не проводилось никакого токсикологического испытания, и педиатр никогда не сообщала о побочных реакциях на вакцину руководству службы здравоохранения. Позднее я узнала, что большинство смертей, обусловленных прививками, списываются на СВДС, а статистика по СВДС НЕ включена в данные по побочным реакциям на прививки, даже если ребёнок умирает через несколько часов после прививки.
С помощью таких данных врачей и публику убеждают в том, что прививки безопасны.
Собственная правительственная литература сообщает, что в области безопасности или эффективности вакцин исследований не проводилось вообще или они были недостаточны.
В сущности, наши дети – вот оно, это испытание. Согласно литературе, иммунизация – «наиболее экономически эффективный» способ предотвратить болезни. Нигде в их литературе не утверждается, что при этом он и наиболее безопасный. Мы торгуем жизнями наших детей, чтобы сэкономить правительственные деньги. Нам говорят, что выгода перевешивает риск, но многие из болезней, против которых мы прививаем детей, не представляют угрозы для жизни, в то время как прививка способна убить.
Прививки убивают намного чаще, чем нас пытаются убедить. Мы играем в прививочную рулетку с жизнями наших детей, и мы никогда не знаем, какой ребёнок падёт следующей жертвой прививок.
Желаете ли вы рисковать шансом смерти 1 на 500 тыс., 1 на 100 тыс. для необратимого поражения мозга, 1 на 1 700 для судорог и конвульсий или 1 на 100 для побочных реакций? Достаточно ли приемлемы эти шансы, чтобы убедить вас сыграть в рулетку с жизнью вашего ребенка?
Я уверяю вас, что смерть от прививки ни быстра, ни безболезненна. Я беспомощно наблюдала, как медленно и мучительно умирала моя дочь, как она кричала и извивалась от боли, в то время как вакцина делала то, для чего была произведена – уничтожала её хрупкую иммунную систему.
Яды, используемые в качестве консервантов, просачивались в её крохотное тело, проникали в её органы и разрушали их до тех пор, пока те полностью не перестали работать. Эта картина всегда будет преследовать меня, и я верю, что ни один из родителей никогда не должен стать свидетелем этого.
Смертный приговор, считающийся слишком негуманным для самых жестоких преступников этого округа, был объявлен моей чудесной невинной крошке дочери и приведён в исполнение путём смертельной инъекции.
Сегодня, в День рождения моей дочери, я оплакиваю не только потерю моего собственного ребёнка, но и всех невинных детей, для которых выгода от вакцин не перевесила риск, и которые были приговорены к смерти путём смертельной инъекции под лозунгом «польза перевешивает».
Истинная война ведётся не против болезней; каким-то образом мы стали нашими собственными худшими врагами, подменив природу нашей верой в науку. Сегодня я призываю всех матерей мира присоединиться ко мне и положить конец этому бессмысленному истреблению самого драгоценного – наших детей.
А также:
Комментариев нет:
Отправить комментарий